Книга Субъективный словарь фантастики  - Роман Арбитман

Иногда необходимость взять псевдоним была обусловлена спецификой коллективного творчества. Скажем, братья Аркадий и Борис Стругацкие, писавшие в соавторстве, заранее договорились, что если кто-то из них будет сочинять прозу самостоятельно, он должен взять вымышленное имя. Аркадий Натанович, написавший отдельно несколько повестей, стал С. Ярославцевым. А когда после кончины брата Борис Натанович написал в одиночку еще два романа, он издал их под псевдонимом «С. Витицкий». Пример противоположного свойства – рожденный в 60-е годы «синтетический» фантаст Павел Багряк, эдакий многоголовый сказочный змей, у которого были головы писателя Дмитрия Биленкина и журналистов Валерия Аграновского, Ярослава Голованова, Владимира Губарева и Виктора Комарова.

О Багряке – чуть подробнее. Первая совместная повесть «Кто?» напечатана в журнале «Юность» в 1966 году, затем вышло еще несколько публикаций в сборниках, затем появилась отдельная книга в «детлитовской» серии «Библиотека приключений и научной фантастики» (см. БПНФ). Поначалу совместные произведения Павла Багряка задумывались скорее как пародии – и на западный фантастический масскульт, по косточкам разобранный в книге Кингсли Эмиса «Новые карты ада», и на масскульт отечественный, унылый, обязанный разоблачать «их нравы» и потому щедро приправленный всеми пропагандистскими штампами (угнетенные трудящиеся, коварная военщина, купленная наука, бессильная полиция и пр.). Всякий понимающий любитель фантастики, обнаружив, что у Багряка в некой капстране денежные единицы именуются кларками и лемами, не мог не заподозрить подвоха. Однако пародия – жанр компактный и летучий: быстро загорается, быстро перегорает. (Об этом, в частности, свидетельствует клочковатость сюжета романа «Джин Грин – неприкасаемый» Гривадия Горпожакса – еще одного авторского коллектива: Василий Аксенов плюс Григорий Поженян плюс Овидий Горчаков.) Так что едва пятерка соавторов взялась за сюжеты по-настоящему, Багряку стало скучно просто насмехаться над жанровыми стереотипами: выяснилось, что на поле качественного фантастического детектива у этого пятиглавого дракона нет конкурентов. Работа пошла всерьез и без оглядки на халтурщиков…

Остается сказать немногое: о псевдонимах фантастов после 1991 года. Про то, как в 1993 году возник из небытия доктор Рустам Святославович Кац, в Словаре написано отдельно (см. История советской фантастики). А еще в 90-е наблюдался некоторый забавный рецидив практики 20-х. Был период, когда переводная фантастика продавалась в разы лучше, чем русскоязычная. Поэтому краснодарский журналист Игорь Исаев сделался Генри Сайерсом, а воронежский киоскер Игорь Пресняков – Генри Престоном. Примерно тогда же харьковчане Дмитрий Громов и Олег Ладыженский стали писать под общим «английским» псевдонимом «Генри Лайон Олди» (дался им всем этот Генри!). Теперь, думаю, харьковский тандем и рад бы вернуться к родным фамилиям, ан нет: слишком много написано под именем иностранца Олди. Были, впрочем, случаи, когда издательский проект заранее исключал участие российских авторов: вспомним, как Елена Хаецкая выпускала в зарубежной серии «Fantasy» издательства «Северо-Запад» роман «Меч и радуга» под именем Мэделайн Симонс.

Был прецедент, когда рассказ ростовчанина Сергея Битюцкого «Когда расцветают бомбы» попал (кажется, ненамеренно) в «пиратский» авторский сборник Роджера Желязны. Позднее – и уже специально – некоторые расторопные российские издатели договаривались с популярными зарубежными фантастами (или их наследниками) о публикации книг-сиквелов, якобы переводных. Скажем, в межавторском цикле «Мир пауков Колина Уилсона» романы-продолжения, вышедшие в России, приписаны несуществующим англоязычным фантастам: Нэту Прикли, Норману Сеймону, Камли Брайту и пр. Среди авторов «переводных» романов о Конане (см.), издававшихся в России начиная с 90-х, много отечественных райтеров: Даниэл Уолмер – Александра Созонова, Гидеон Эйлат – Григорий Полонский, Олаф Бьерн Локнит – Андрей Мартьянов и т. д. Столь же мифическим является и обозначенное на обложках ряда книг цикла «Мир Смерти» имя Гарри Гаррисона: романы «Возвращение в Мир Смерти», «Мир Смерти против флибустьеров», «Мир Смерти и твари из преисподней» и «Мир Смерти. Недруги по разуму», изданные только на русском, мэтр якобы написал в соавторстве с Антом Скаландисом (он же Антон Молчанов) и Михаилом Ахмановым (он же Михаил Нахмансон). Впрочем, литературные проекты – это не игра в псевдонимы, а уже чистая коммерция.

Пятый элемент

Фантастический боевик «The fifth Element» снят французским режиссером Люком Бессоном в 1996 году. Это международный блокбастер с бюджетом 90 миллионов долларов и с такими спецэффектами, которые впечатляют до сих пор. Впервые за всю кинокарьеру Брюс Уиллис сыграл неземную любовь. В буквальном смысле этого слова: Лилу (Мила Йовович), избранница его героя (бывшего космодесантника, а ныне скромного шофера аэротакси) Корбена Далласа, является дочерью иных звездных миров. И вдобавок ко всему – не столько человеком, сколько символом, недостающим звеном в цепочке; благодаря Лилу в день «икс» в час «Ч» планету можно спасти от космического чуда-юда, готового испепелить Землю. Но про то, что «пятой стихией» (правильный перевод) является сама Лилу, главные герои догадываются только в самом финале, за несколько секунд до возможной катастрофы.

Фильм вошел в тройку самых знаменитых (после «Никиты» и «Леона») фильмов Бессона. Сравнивая «Пятый элемент» с другой, более поздней фантастической лентой режиссера «Валериан и город тысячи планет» (тоже с крепким сценарием и отличными визуальными находками), хорошо видишь, как режиссер переносит в картину 2017 года много тем и микросюжетов из ленты 1996 года: тут и мотив смены облика персонажей, и сочетание антропоморфных и неантропоморфных врагов, и непременный вставной эстрадный номер (в «Пятом элементе» Дива Плавалагуна – актриса Майвенн Ле Беско – исполняет арию из оперы Доницетти «Лючия ди Ламмермур», и это едва ли не самая впечатляющая сцена фильма).

При этом «Пятый элемент» едва ли имел бы такой успех, если бы не харизматичный главный герой и не авторская ирония, благодаря которой снижался градус пафоса и запоминались не только мизансцены, но и отдельные реплики. Режиссер стал триумфатором, поскольку не боялся быть вопиюще банальным. И если, например, Роберт Земекис в черной комедии «Смерть ей к лицу» (см.) и М. Найт Шьямалан в мистической драме «Шестое чувство» (см.) сознательно приглашали Уиллиса на роли, в которых парадоксально отсутствовали даже немногие черты уже привычной для актерского имиджа маскулинности, то Бессон с беззастенчивой наглостью неофита использовал популярного актера в самом популярном его амплуа. По сути, он снял еще одну вариацию на тему «Крепкого орешка» (он же «последний бойскаут»), только в фантастических декорациях. Просто если раньше усталый и небритый Брюс в грязной майке и с пистолетом (автоматом) в руке выступал в качестве локального спасителя, то здесь – по законам фантастики – у него уже и оружие помощнее, и враги пострашнее, и спасает он в финале уже целую планету.

По сценарию, написанному Бессоном вместе с Робертом Марком Кэменом, свой вклад в победу светлых сил внесли также священник (Иен Хольм) и радиоведущий-трансвестит (Крис Такер). Впрочем, они лишь на подхвате у Корбена и Лилу, не более того. Ни в одной из предыдущих своих картин Брюс Уиллис не снимался в тандеме с героиней, которая перетянула бы на себя как минимум половину бойцовских качеств «крепкого орешка». Лилу – барышня не промах: проламывает любые стенки и дерется ногами не хуже Джеки Чана. В фильмах, принесших славу Уиллису, его персонажи довольно часто выступают в качестве телохранителей и покровителей слабых и беззащитных, но у Бессона Корбену приходится опекать героиню, которая может и сама постоять за себя. Персонаж Брюса, конечно, стреляет из любых видов оружия и из любой позиции (Бессон хвалился, что снял самую масштабную в истории кино сцену перестрелки – рекорд для закрытых помещений), но его крутизна уже чуть комична – не до такой степени, чтобы распугать честных поклонников Брюса, но уже достаточная, чтобы понравиться интеллектуалам-киноманам, любителям постмодерна.